Февраль 2013, Выпуск 1
Дональд Дж. Льюис
За последнее десятилетие Китай активно реализует амбициозную, всеобъемлющую, общенациональную стратегию устойчивого развития, которая предполагает не просто улучшение экологической ситуации, но и фундаментальные структурные изменения в экономике страны.
Текущая деятельность Китая в области устойчивого развития в значительной степени лежит в русле решений, одобренных на Конференции ООН по окружающей среде и развитию (Саммите Земли «Рио-92»), различных международных процессов, в том числе на уровне Азиатско-Тихоокеанского региона, недавней Конференции ООН по устойчивому развитию «Рио+20». Более того, многие инструменты для «озеленения» экономики, которые только обсуждались на «Рио +20», в Китае уже используются на практике.
В прошлом Китай не проявлял большой интерес к экологическим вопросам. В 80-х и начале 90-х годов прошлого века, когда Китай начал проводить широкомасштабные экономические реформы по созданию «социалистической рыночной экономики» (в значительной степени по западному образцу) и массовой индустриализации, китайское руководство было озабочено в основном реализацией стандартной азиатской модели экономического развития и борьбой с нищетой. Влияние такой модели развития на состояние природной среды, а также жизнь, здоровье и благополучие китайских граждан при этом практически полностью игнорировалось. Экологическое законодательство и политика были на заднем плане - приоритетными вопросами для правительства были проблемы индустриализации, внутренних экономических реформ и внешней торговли.
Радикальные изменения в подходе китайского руководства к устойчивому развитию и охране окружающей среды начали появляться в середине 1990-х годов и резко ускорились в первые двенадцать лет XXI века. Это выразилось, в частности, в росте участия Китая в международных организациях и переговорных процессах по охране окружающей среды, изменению климата и устойчивому развитию. Эти международные процессы повлияли на осознание китайскими политиками экологических и ресурсных пределов роста, что, в свою очередь, способствовало фундаментальным изменениям в экономической модели развития страны и интеграции в нее принципов устойчивого развития и «зеленой» экономики.
Признание со стороны китайского руководства последствий для страны «экологического следа» от выбросов парниковых газов и их влияния на глобальные климатические изменения позволило выявить фундаментальную неустойчивость традиционной западной модели индустриализации и ее неприемлемость для крупных развивающихся стран, стремящихся к модернизации в XXI веке. Это подтолкнуло Китай к установлению государственных целей и обязательств по сокращению энергоемкости и выбросов парниковых газов на период до 2020 года. Кроме того, китайские лидеры поняли, что природные ресурсы Земли ограничены и их истощение осложнит доступ к ископаемому топливу и другим стратегическим ресурсами, а в будущем будет невозможно удовлетворить потребности всех стран, особенно прожорливые промышленные аппетиты китайской экономики.
Суровая экологическая деградация, порожденная в значительной степени беспрепятственно интенсивной индустриализацией в предыдущий период развития Китая (высокие, почти токсичные уровни загрязнения воздуха, воды и почвы в некоторых районах страны; демографическое давление и миграция; беспрецедентный рост урбанизации; зависимость от иностранного ископаемого топлива и материалов), также внесла свой вклад в этот фундаментальный сдвиг парадигмы в пользу растущей «зеленой» экономики в Китае.
Однако наиболее отличительной чертой новой китайской экономической модели развития является попытка увязать устойчивое развитие, инновации и технологическое развитие страны. Двенадцатый пятилетний план социально-экономического развития Китая (2011-2015 гг.) включает как инструменты «зеленой» экономики, так и инновационные программы. Кроме этого, существует ряд целевых национальных планов, в частности, Национальный план устойчивого экономического развития (2011-2015 гг.), План развития возобновляемой энергетики на средне- и долгосрочную перспективу (2005-2020 гг.), План развития науки и технологий на средне- и долгосрочную перспективу (2006-2020 гг.), а также недавно одобренный План развития новых стратегических отраслей промышленности (2011-2015 гг.).
Четко сформулированные текущие цели Китая предусматривают технологические инновации как основу своей национальной стратегии развития, что в большинстве случаев достигается путем реализации инициатив, связанных с «зеленой» экономикой. Действия китайского руководства направлены на изменение места национальной экономики в цепочке создания стоимости: переходу от дешевых трудоемких производств к наукоемким товарам и услугам с высокой добавленной стоимостью, которые одновременно являются более экологически чистыми. Кроме того, технологический скачок позволяет развивать китайскую «зеленую» промышленность и проводить эко-преобразования мегаполисов.
Связь устойчивого развития и инноваций наиболее ярко проявляется в политике, планах Китая, связанных с так называемыми отечественными инновациями и ростом в Китае «новых стратегических отраслей промышленности». Большинство из семи приоритетных отраслей, определенных в качестве «новых стратегических отраслей промышленности» (индустрия энергоэффективности и охраны окружающей среды, биотехнологии, альтернативная энергетика, в частности, возобновляемые источники энергии, новые материалы и производство экологически чистых автомобилей), которые призваны существенно повысить технический уровень китайской экономики, на самом деле одновременно являются и «зелеными» отраслями.
Ключевой движущей силой этой инновационной модели развития является беспрецедентно огромная поддержка китайского правительства. Только для содействия развитию стратегических отраслей промышленности китайское правительство инвестирует 1,5 трлн долл. США в течение пяти лет. Широкая поддержка стратегических отраслей промышленности и отечественных инноваций осуществляется в виде дотаций, субсидий, стимуляционных фондов, поддержки венчурного капитала, льготных кредитов, гарантий и щедрых налоговых льгот.
Дополнительно значительные средства для китайской промышленности выделяются в форме поддержки научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок. Валовые расходы Китая на НИОКР в 2011 г. оцениваются в 153 млрд долл. США (по паритету покупательной способности), уступая по величине только США. Планируется, что доля расходов на НИОКР в ВВП Китая увеличится с 1,75% в 2010 г. до 2,5% к 2015 году. Кроме того, дополнительное государственное финансирование и стимулы доступны для отдельных отраслей, связанных с устойчивым развитием, например, возобновляемой энергетики. В соответствии с 12-м пятилетним планом, китайское правительство инвестирует в «зеленый» сектор 468 млрд долл. США по сравнению с 211 млрд долл. США в предыдущие пять лет, с акцентом на три сектора: утилизация и переработка отходов, чистые технологии и возобновляемые источники энергии.
Эти ошеломляющие объемы государственного финансирования и стимулирования, хотя в первую очередь и предназначены для китайских отечественных предприятий, могут быть также доступны как для предприятий с иностранными инвестициями, работающими в Китае, так и для зарубежных поставщиков технологий или инвесторов, участвующих в передаче технологий, в том числе в сотрудничестве с китайскими организациями, если они будут удовлетворять определенным квалификационным требованиям.
Очевидно, что китайское правительство, признавая, что многие из передовых мировых технологий в настоящее время являются интеллектуальной собственностью западных и японских компаний, приветствует совместное инновационно-технологическое сотрудничество с целью развития своих «зеленых» и стратегических отраслей и разработки новых, более совершенных технологий в Китае.
Некоторые правительства, в том числе США, поддерживают совместные инновационные проекты между китайскими и иностранными компаниями и предоставляют свои собственные средства и/или другие формы государственной поддержки для содействия такому технологическому сотрудничеству.
Однако неизбежным тормозом на пути к широкому привлечению иностранных поставщиков технологий к прибыльным совместным инновационным проектам являются вопросы обеспечения достаточного уровня защиты прав интеллектуальной собственности (ИС) в Китае. Для решения этих проблем китайское правительство разработало режим защиты прав ИС, совместимый с правилами Всемирной торговой организации, который предоставляет широкий спектр гарантий, включая административные и гражданско-правовые средства защиты, а также уголовные санкции за нарушения прав ИС, связанные с патентами, авторскими правами, программным обеспечением, товарными знаками и, в меньшей степени, коммерческой тайной.
Среди зарубежных поставщиков технологий и инвесторов существуют озабоченности, связанные с ограничениями на долю иностранной собственности в «зеленых» или стратегических предприятиях в Китае. Кроме того, проблемными являются правила о том, что иностранные корпорации передают «основные права интеллектуальной собственности» для того, чтобы претендовать на преимущества, связанные с инвестициями в китайские стратегические отрасли промышленности, отечественные инновации и «зеленые» энергетические проекты.
«Рио+20» - крупная конференция на высоком уровне, в которой принимали участие более 190 стран. Центральными темами саммита были «”Зеленая” экономика в контексте устойчивого развития и ликвидации нищеты» и «Институциональные рамки устойчивого развития». В итоговом документе конференции под названием “Будущее, которое мы хотим” отражено консенсусное видение дальнейшего учета концепции устойчивого развития в стратегиях развития и функционировании национальных экономик, учитывая, что достижение всеобъемлющего устойчивого развития требует интеграции всех трех основных элементов: экономического, социального и экологического. Саммит также решил, что политика в области «зеленой» экономики должна основываться на ряде принципов, таких как соответствие международному праву, уважение национального суверенитета каждой страны над ее природными ресурсами, наличие стимулирующих механизмов и хорошо функционирующих институтов на всех уровнях. Эти принципы также включают вовлечение всех заинтересованных сторон, в том числе гражданское общество. В то же время в итоговом документе «Рио+20» признается, что национальные правительства могут иметь пространство для маневра в политике и осуществлять свою собственную национальную политику в области «зеленой» экономики.
Примечательно, что «Рио+20» признает взаимосвязь между «зеленой» экономикой, научно-техническим прогрессом и инновациями. В параграфах 269-271 Итогового документа рассматриваются вопросы передачи технологий, инноваций и прав интеллектуальной собственности в отношении «зеленых» технологий для развивающихся стран. В параграфе 269 содержится ссылка на согласованные в Йоханнесбургском плане выполнения решений положения, касающиеся передачи технологий, финансирования, доступа к информации и прав интеллектуальной собственности, в первую очередь на содержащийся в нем призыв расширять, облегчать и финансировать, где это необходимо, доступ к экологически безопасным технологиям, особенно в развивающихся странах, на благоприятных условиях, в том числе на льготных и преференциальных условиях, в соответствии со взаимными договоренностями.
Переговоры по тексту параграфа были сложными, и это отражает напряженность по этому вопросу между развивающимися и развитыми государствами. США и другие развитые страны не хотели упоминания ссылок на вопросы передачи технологий и права ИС в Итоговом документе вследствие обеспокоенности относительно возможного введения принудительного лицензирования прав ИС и включения требований по передаче технологий развивающимся странам. Такое сопротивление стало реакцией на предложения к «Рио+20», представленные Группой 77 и Китаем, в которых предлагается новый механизм передачи технологий с целью содействия устойчивому развитию в развивающихся странах. Предлагалось расширить доступ к экологически чистым технологиям путем так называемого «сбалансированного подхода к правам интеллектуальной собственности», используя механизмы гибкости Соглашения по ТРИПС, а также другие механизмы, в частности, патентные пулы.
Торговые вопросы, связанные с охраной окружающей среды и устойчивым развитием, в последнее время оказались в центре внимания как на национальном, так и на многостороннем уровнях, в частности, в связи с громкими спорами в ВТО, инициированными США против Китая. Начиная с 2009 г., предметом этих споров был целый ряд различных китайских товаров, в том числе ветровые турбины, солнечные панели, редкоземельные элементы. Так, использование Китаем контроля над экспортом природных ресурсов и субсидии на возобновляемые источники энергии вызвали претензии со стороны США и других членов ВТО на основании Соглашения ВТО по субсидиям и компенсационным мерам и ряда статей ГАТТ 1994. Китай защищал свою позицию, используя положение статьи XX ГАТТ 1994, связанное с охраной окружающей среды.
Министерство торговли США предполагало наложить антидемпинговые и компенсационные пошлины на китайское оборудование для использования ветроэнергетики и солнечных батарей. Ответом Китая была жалоба в Орган ВТО по разрешению споров о неправомерности применения США компенсационных пошлин для возмещения последствий субсидирования на 22 товара, в том числе оборудования для использования ветровой энергии и солнечных батарей, в соответствии со статьей VI ГАТТ 1994, Соглашения ВТО по субсидиям и компенсационным мерам. На национальном уровне в Китае Министерство коммерции начало свое собственное расследование с целью введения антидемпинговых или компенсационных пошлин на импорт из США поликристаллического кремния (используется в производстве солнечных батарей в Китае).
Вряд ли такое развитие событий может быть обнадеживающим для Китая - получается, что его огромные инвестиции в развитие «зеленых» технологий привели в тупик. В то же время действия США несовместимы с политикой этой страны, которая решительно поддерживает охрану окружающей среды, развитие возобновляемых источников энергии, глобальное сокращение выбросов парниковых газов и меры по улучшению климата. Вряд ли это будущее, которое хотят и Китай, и США. Тем не менее, Китай должен понимать, что его программы субсидирования и привлечения инвестиций, широко поддерживаемые правительством для стимулирования «зеленого» экономического развития, особенно когда это связано с активной экспортной стратегией, являются уязвимыми, так как могут рассматриваться и в других странах, и на международном уровне как «недобросовестная торговая практика».
Китай и США не одиноки, находясь в затруднительном положении согласования целей устойчивого развития, с одной стороны, с нормами и принципами мировой торговой системы, с другой. Некоторые меры по достижению устойчивого развития в соответствии с правилами ГАТТ/ВТО могут быть отнесены к «желтой» или «красной» корзинам, в том числе экологические стандарты и стандарты энергоэффективности, эко-маркировка и процессы и методы производства, сертификация и связанная с энергетикой пограничная углеродная корректировка, «зеленые» субсидии/внутренние программы поддержки. ICTSD (МЦТУР) и ряд других организаций находятся на переднем крае борьбы с такой напряженностью и поиска эффективных решений, в том числе путем пересмотра правил ГАТТ/ВТО, имеющих отношение к охране окружающей среды.
Развиваясь дальше после XVIII съезда Коммунистической партии Китая, который состоялся в ноябре 2011 г., новое китайское руководство должно быть в состоянии умело «пересечь реку, нащупывая камни» через надлежащее сочетание углубления рыночных реформ, укрепления внутреннего институционального управления и активного международного взаимодействия и сотрудничества на всех уровнях.
Полный текст статьи на английском языке: http://bit.ly/VSQeLV
Дональд Дж. Льюис - научный сотрудник, Stanford Law School